Сеф Роман
Во вступительной статье к одной из самых известных своих книг «Храбрый цветок» Роман Сеф признавался, что ему всегда хотелось летать, но не просто летать, а плыть высоко над землёй и улыбаться. Однажды желание исполнилось: «…когда я писал стихотворение и чувствовал, что оно мне удаётся, что оно ладное, складное, умное и звонкое, я неожиданно взлетел. Я летел высоко над землёй, и меня несло в поднебесье моё собственное стихотворение».

Помните выражения «полёт мысли», «полёт фантазии»?.. Для того, о чём пишет Сеф, эти слова слишком грубы, слишком примитивны, ведь пишет он вещах трудноопределимых, о состоянии, возникающем лишь на краткое мгновение, на доли секунды. Если и сравнивать, то с окрыляющей влюблённостью, с возвышающим ощущением прикосновения к чуду. Правда, в случае с Романом Сефом – не прикосновения, а ощущением создания чуда. Он – творец.

Послушайте, какое чистое и по-детски безграничное ликование в первых строчках стихотворения «Я сделал крылья и летал»:

Я сделал крылья
И летал
Над всем
Над белым
Светом!
Я сделал крылья
И летал,
И песню пел
При этом!

У Сефа в большинстве стихов строки коротки. Два, три, четыре слова. Максимально сжатое дыхание, поражающая своей энергией стремительность, нетерпеливость сердца, восторженность, радостное жизнелюбие, переполняющее счастье. Даже упоминание песни (а оно в стихах этого поэта не единственное) не является случайным. Когда человек безмерно счастлив, ему хочется петь. Пение – одно из самых естественных проявлений сильных эмоций.

Песенка
На этом свете
Всё поёт:
В огромном небе
Самолёт,
И двери,
И ракушка,
И ветер,
И лягушка.
Бывает,
Что пою
И я.
И эта песенка –
Моя.

Конечно, всё время ликовать и радоваться невозможно, но жизнелюбие принимает разные формы. Оно бывает и негромким, созерцательным, не изливающимся щедро во внешний мир, а направленным внутрь и как бы совмещённым с жизнью общей. Всё же мы существуем бок о бок с бесчисленным множеством других существ. Наблюдать за муравьём – это тоже жизнелюбие. Только человек, тонко чувствующий суть жизни, противопоставленной полному отсутствию её, мог через переживание муравья показать, насколько малы и беззащитны мы в этом огромном мире:

Полз по арбузу
Муравей
И думал:
«Ой-ой-ой!
Как необъятен
И велик
Огромный
Шар земной».

Восемь строк – всё стихотворение, но мудрости в нём не меньше, чем в ещё более коротких, бессмертных стихах Омара Хайяма. И умение кратко и ёмко говорить о чём-то большем – редкий дар. Посмотрите, сколько всего в шести словах стихотворения «Ветер»:

Ветер
Страницы
Листает…
Наверное,
Книгу
Читает.

Что мы видим ясным внутренним взором?.. Лето?.. Да, лето. Какая-то тихая спокойная погода, и книжка забыта где-то на скамейке – на садовой, на дачной, или в парке, в тени, под кронами высоких тополей, а сквозь густую листву проглядывает солнце, и редкий зайчик скользит по странице. А ветер… ветер листает, и кто мы такие, чтобы прерывать его, мешать ему читать и перечитывать эти стихи?..

Очень близко по духу к этому коротенькому стихотворению другое, – «Алло, это море?», в котором бездействие наблюдателя сменяется настойчивостью. Волнение разрастается, а ветерок, только что легко переворачивавший страницы, становится сильней, поднимается до вершин седых эвкалиптов, наполняет дыханием паруса:

Алло,
Это море?
Алло,
Это море?
Вы слышите,
Чёрное море,
Меня?
Ракушку я взял,
И стою в коридоре,
И очень волнуюсь,
На берег звоня.
Я вас узнаю
В этой гулкой
Ракушке,
Я слышу
Хрустящий прибой
На песке.
Алло!
Это ветер
Качает верхушки
Седых эвкалиптов
В прибрежном леске.
Алло!
Это парус летит на просторе.
Алло!
Это рыба плывёт в глубине.
Алло!
Отвечайте мне,
Чёрное море!
Алло!
Отвечайте, пожалуйста, мне!

Стихи «Ветер» и «Алло, это море?» сближает как раз вот этот тонкий переход от спокойствия к качке волнения. Ветерок в парке может приподнять страницу, но не перелистнуть, зависнуть над ней, словно задумавшись. А может прогнать небрежно полкниги, не читая, а потом сорваться в вышину, запутаться в ветвях тех самых тополей и шуметь, привлекая внимание прогуливающихся внизу людей. Робкий вопрос «Алло, это море?» так же легко переходит в эмоциональные качели, и вот уже читатель взлетает так, что дух захватывает, и падает с замиранием сердца, а потом – снова взлетает.

Так же быстро происходит переход от летнего дня к ночи, и наступление темноты можно заметить по косвенным деталям. В какой-то момент становится тихо и безлюдно, в окнах загораются огни, а ветер снова спускается к земле и замирает.

Ласточки
Если
Пронзительный
Стрёкот
Во мраке
Вечером
Летним
Услышишь ты, –
Знай,
Что кузнечики
Ласточкам
Фраки
Шьют
Из кусочков
Ночной
Темноты.
Утром
Во фраках
Летят
На просторы
Чёрные
Маленькие
Дирижёры.

Подвижный, юркий оркестр с наступлением нового дня вместе с ветром поднимается в небо, и опять слышны радость и ликование. Чудо, что можно всё это слышать и видеть. И даже больше!.. Чудо можно увидеть не только в небе, но и у себя под ногами. А ещё чудо – все стихи Романа Сефа.

Чудо
Ты ещё
Не видел
Чуда?
Никогда
Не видел
Чуда?
Вот беда –
Не видел чуда!
Так сходи
И посмотри.
Ты увидишь
Просто чудо,
Удивительное
Чудо:
Там,
Где магазин
«ПОСУДА»,
Возле дома
Номер три,
Сквозь асфальт
У перекрёстка
Пробивается
Берёзка.

Представленные в тексте стихи можно найти в следующих книгах из фонда нашей библиотеки:

1.       Сеф Р. С. Храбрый цветок : стихотворения / Роман Сеф ; рисовала В.Хлебникова. – М. : Малыш, 1991.
2.       Сеф Р. С. Ключ от сказки : стихотворения : избранное / Роман Cеф ; [худож. Ю. Ващенко]. – М. : Дет. лит., 1984.